В храме у божьего гроба, мы молимся за вас друзья.
Огонь святой и благодатный, благословит ваш меч булатный.
На дело правое, святое пришли прогнать всем миром горе.
Народам братским помогать, славян от демона спасать.

Так повелось спокон веков, честь с доблестью не для торгов.
И не разменная монета, для неподкупных воинов света .
Им не нужна большая рать, чтобы неверных покарать.
Богатырей всегда хватало, умельцев вырвать вражье жало.

Копьём карающим вернётся всем тем , кто бегством не спасётся.
От несомненного забвения в познание миро отчуждения.
Безбожника, что тянет в ад тропой войны на смерть солдат.
В сопровождение а капелла от стона матерей ревела.

Да и пощады уж не будет, для тех, кто гнев свой не остудит.
А лишь сплетают цепь событий, для будущих кровопролитий.
Периной стелют мягкой, лестной, с улыбкой дьявольски помпезной.
Доверившись орлу и решке, судьбы людей вершат без спешки.

Весенний день щекочет солнцем и птичьей трелью веселит.
Ручья весёлого течение, журчанием словно говорит.
Шуршит листвой проказник ветер и пух разносит с тополей.
Ковром пушистым застилая, пейзаж сей делает белей.

Пора игрива настроением, не сохраняет перманент.
Закроют свод небесный тучи и станет пасмурно в момент.
Раскаты грома растревожат, отпугивая стаю птиц.
Забарабанят капли громко по крышам с красных черепиц.

Не вечно длится не погода и слёз дождливая пора.
Одарит радугой природа, согреет душу и сердца.
И миг прекрасного видения, почувствуем в самих себе.
Блаженство с ровни вдохновению и всё в одной цветной дуге.

Ладонь на талии в охвате, не выпускает тонкий стан.
Пленит партнёршу мачо взглядом, удерживая как аркан.
Она ведома словно кукла, безропотно ведёт себя.
Под ритмы танго Аргентины, в танце сплетутся их тела.

Изгиб спины под красным платьем, он с розой алою в зубах.
В глазах, прищуренных упрямство, с немым признанием на устах.
Тангерос в стойке замирают, едва ли слышно каблуки.
Отстукивающие о паркет, в экспансии свои шажки.

Квартет из старых музыкантов, уже вступление сыграл.
Как камертон хлопки ладоней, собой заполнили весь зал.
Скользким движением ногой, лишь будоражат беспокой.
И нагнетая в танце темп, в раж превращают сей момент.

Парочка так увлечена, в желание обуздать себя.
Не замечают никого, паря над сценой как перо.
Соблазну в танце придаются, в любви друг другу признаются.
Мгновения наполняют счастьем, всем на показ и настоящим.

Приковывают взоры действом, словно владеют чародейством.
Не отпускают от себя, подошвой туфель пол дробя.
Внимание собой сковали, в танце прекрасном рассказали.
Историю большой любви, бедной и маленькой семьи.

Познав Иудин поцелуй и настрадавшись этим впрок.
Не стоит превращаться в монстра, в душе оставьте закуток.
В котором можно схорониться, спасение в нём своё найти.
Как с родника воды напиться, придём к нему в конце пути.

Источник сей богат безмерно, словно духовный островок.
Он оберег для зарождения, надежды вскормленный росток.
Все в поисках святого Грааля, вбегаем слепо в лабиринт.
И ищем в нём врата от рая, который он в себе таит.

К былому нет уже возврата,
Как нет и шансов на повтор.
Досадная порой утрата,
В нас будоражит вечный спор.

Добро и зло в борьбе на право,
За первобытностью своей.
Клюют себя орлом двуглавым,
В извечном споре кто важней.

Как близнецов сиамских бремя,
Судьбой повязаны вдвоём.
Не прыгнуть им уж выше темя,
Как не пытаться день за днём.

Кому-то зрелище забава,
А для кого-то полный вздор.
Лишь для людей высоких нравов,
Мысль порождает разговор.

Сей спор настолько бесконечен
И нам известен с тех племён.
Как первобытными отмечен
И вплоть до нынешних времён.

Проснувшись утром спозаранку,
Прогоним все свои сомнения.
Душой в улыбке нараспашку,
Начнутся наши приключения.

Мажорным нотам подпевая,
Вновь снизойдёт и вдохновение.
В нём сказочная кладовая,
Раскрасит наше отражение.

Так бы весь день и провести
В гармонии с самим собой.
Чтоб шлейф флюидов позади,
Прогнал тревоги, прочь долой.

Отрывки дня словно эскизы,
В стремление ими наслаждаться.
Жизнь анонсирует репризы
Чтоб с ними в новый день ворваться.

В руках кого правление веком
И человечества судьба.
Кто удостоит нас ковчегом,
Спасая от самих себя.

Покажет и рассудит время,
От суеты былой избавит.
И нашу участь - жизни бремя,
В грядущей книге судеб явит.

Ценой обузданных желаний
И горьких разочарований.
Запишем новую главу,
В ней от лукавого строфу.

И сетовать лишь на себя,
В признание своего греха,
Так до сих пор не научились,
За ширмой образа Творца.

Всё то, что раньше было свято
И часть истории хранило.
Мы с сожалением наблюдаем,
Акт разрушения насильно.

В эпоху сумрака вступили,
Тут балом правит Сатана.
Казнить велел он обелиски,
И жертва уж принесена.

У палачей рука на дрогнет,
Ломая постаменты тех.
Кто только думал о державе
И ратовал всегда за всех.

Глумятся, разрушая память,
Чтоб предков мы своих забыли.
Никто не мог такого чаять,
Что людям так мозги промыли.

Безбожникам нет покаяния,
Да и амнистии не будет.
За их разбойные деяния,
Люд не простит и не забудет.

Насколько надо слыть бездушным,
Чтобы чинить такой урон.
Так беспардонно, равнодушно
И не стыдясь святых икон.

Лишь варвары и изуверы,
Антихристы, но во плоти.
Вандалы, недочеловеки,
Способны памятник снести.

Наследие наших праотцов,
Честных людей не подлецов.
Мы бережно должны хранить,
Чтоб в ад самим не угодить.

Нельзя размениваться правдой,
Порою даже не приятной.
Культурный след должны мы чтить,
И в поколеньях сохранить.

Она летела сверху вниз,
Крыльями ангела закрыв.
Свой обелиск от разрушения,
В реке, нашедшей отражение.

Под ликование толпы,
Солдатам памятник снесли.
Стелла стояла в центре Риги,
Напоминанием о блицкриги.

Который нет, не удался,
Жизнь миллионов унося.
Что бы мы внуки мирно жили,
И боль, и войны не вкусили.

Ну вот и март февраль сменяет, пейзаж свой облик обновляет.
Весь снег давно уже растаял, лишь слякоть с лужами оставил.
И воздух солнышком прогрет, дамы сменяют туалет.
Свои фигурки выставляют и этим всех мужчин смущают.

Джимы от голени сменив на туфли ножки оголив.
Походкой лёгкой и стыдливой продефилируют игриво.
Юбочки, блузки и чулочки, из шёлка на плечах платочки.
Налюбоваться невозможно и восхищение прятать сложно.

А кавалеры то в восторге, есть куда кинуть взгляд свой зоркий.
И комплемент, и дифирамб, и даже стихотворный ямб.
Готовы дамам зачитать, лишь бы пленить и обаять.
Ведь март сезон фантазий бурных и приключений авантюрных.

Дух в предвкушение замирает, тестостероном наполняет.
Весна бы не была весной, если б не лёгкий беспокой.
Напоминающий мужчинам, что жизнь лишь с женщиной любимой,
Нас сделает всегда счастливым и даже менее строптивым.

И в этот день в прекрасный праздник, восьмого марта, как всегда.
Мы поздравляем милых дам, целуем дочек, жён и мам.
Дарим цветы, стихи, улыбку, с посланием нежную открытку.
Для нас мужчин вы целый мир и вечной жизни эликсир.

Закатом можно восхищаться
И бесконечно любоваться.
Он завершает сцену дня,
За горизонт нас унося.

Так не спеша, не торопливо,
Накрыл собой морскую гладь.
Багряным заревом пытливо,
День с ночью местом поменять.

Момент волнительно красив,
На любоваться невозможно.
Как брызжет волнами прилив,
Небрежно и не осторожно.

А небосвод словно мерцает,
Играя разными цветами.
И солнце будто убегает,
За горизонт вслед за судами.

День завершался и темнело,
Ослабли блики от светила.
Последним лучиком помашет,
Исчезнет, подмигнув игриво.

На миг всё словно замирает,
От приближения к финалу.
И звёзды в небе замерцают,
В нём ночь уж властвует по праву.

В её объятиях не скован,
Я наслаждаться ими волен.
В них утопая как в пуху,
Оплот покою нахожу.

Теплом дыхания своим,
Согреет мой озябший пыл.
Парфюм и тела аромат,
Лишают воли и пленят.

Взглядом своим меня дурманя,
Напоит новым вдохновением.
В нём нет секретов мироздания,
Лишь только умиротворение.

В касаниях, нежных, осторожных
И для мурашек так не сносных,
Вновь погружусь в волшебный сон,
Ты, как всегда, в нём будишь Фея,
А я проказник Купидон.

Евреи, вспомним про войну,
Как нас нацисты истребляли.
Женщин, детей и стариков,
В амбарах заживо сжигали.

Про Бабий Яр, концлагеря,
И вспоминать не стану я.
Сей ужас тех прошедших лет,
Затмит сегодняшний сюжет.

И благо праведников много,
Хоть и страшились все острога.
Но всё равно нам помогали,
Под страхом смерти нас спасали.

Такие злые времена
Всем уготовила война,
Калеча судьбы в поколениях,
Испепеляя мир до тла.

Тяготы жён и матерей
И даже маленьких детей.
Не преградили путь беде,
На том безжалостном суде.

Их палачи как каннибалы,
Людей живьём в печах сжигали.
Без жалости и сожалений,
Им дирижировал злой гений.

За что все эти наказания,
Нам не дано предугадать.
И Богу чем не угодили,
Никто не хочет боле знать.

Кого уж нет, мы не вернём,
В молитвах наших отпоём.
Удел народа был скупым,
По смертно вознестись к святым.

Шесть миллионов душ невинных
Унёс с собою холокост,
Загубленных и неповинных,
Не даст покой, как в горле кость.

Мы не забудем никогда
То, что хранит наш ДНК.
Останется рубцом в веках,
Злая оскомина в сердцах.

Прощать иль нет не наш удел,
Мы меч карающий не боле,
Лишь у творца на осуждение,
Есть право полной монополи.

Сегодня на щедроты мода,
Нет не у всех, только у сброда.
Из грязи в князи все стремятся,
На жизнь богемную манятся.

Так богатейте ради бога,
У каждому своя дорога.
А мне важней покой душевный,
Не временный, а каждодневный.

Живу я в радости в любви,
И наслаждаюсь повседневно.
Не от дешёвой мерзкой лжи,
А от богатства в отношениях.

И Божество нам не помеха,
Убережёт лишь от греха,
В познание счастья и успеха,
Творца присутствует рука.

Порок - магнит для искушения, он будоражит предвкушением
И словно фея в неглиже, дурманит и влечёт к себе.
Корыстным танцем завлекая и богохульством отвлекая,
Он разрушает изнутри морали все монастыри.

Звонкой монетою маня он нас не гонит от греха,
Напротив, даже завлекает, но статус кво не нарушает.
Поманит пальчиком к себе словно колдун по ворожбе,
Вильнёт судьбой и заарканит и как всегда в конце обманет.

Святых пророков искуплений мир вовсе перестал бояться,
Их забывает поколение в стремление Богом всем казаться.
В погоне за благами мира все чтим лишь мнимого кумира.
Порок - наш враг и злой недуг, заманит всех в порочный круг.

Историю хрустальной ночи, всю боль и горечь тех пощёчин.
Я смелость взял пересказать и постараюсь описать.
В тридцать восьмом это случилось, в черный ноябрь обратилось.
В ночь на десятое число нацисты словно воронье,
Погром затеяли вершить, души еврейские губить.

Витрины разбивая лихо, лупили всех с оскалом психа.
И синагог не пощадили, как варвары их осквернили.
У поколения Гитлер Югент было задания по проще,
Сворой по кладбищу носиться и над могилами глумиться.
В детях особая жестокость, нет пониманий столь глубоких.

Словно собак с цепей спустили, вот в раже и толпой громили.
Погром был жутким несомненно, а вот причиной – нападение.
На консула страны арийской, мальчишка с внешностью семитской.
Напал и выстрелил три раза, возьми и сдохни тот зараза.

Как результат Гитлер взбешён, Геббельс командует погром,
А Мюллер это возглавляет, он никому не доверяет.
Чем всё закончилось известно, еврейской болью повсеместной.
Дождём из слёз детей в обмотках, в Дахау брошенных на откуп.
Евреев местных побогаче, концлагерь быстро раскулачил.
И это было лишь начало, смерть за углом всех поджидала.

И вот решила вся планета, для общего иммунитета.
Девятым будет ноября “кровавый день календаря”.
Те времена не оправдать, как и нельзя нам забывать,
Чем дата слёзна и печальна, хоть и названием хрустальна.

Монархии я бью челом, пред ней колено приклоняю.
В руки Царей правление нами, отдать я всё ж предпочитаю.
Доверие к ним, в нас безусловно, как клятвам принятым церковно.
Они лишь ратуют о том, как управлять своим двором.

Мужчины были кавалеры, с душой гусаров, офицеров.
Для дам своих и для отчизны были всегда без укоризны.
Образование, манеры, патриотизм-просты примеры.
Словами чести не кидались, за них дуэли затевались.

Успех Державы в поколение, да и в наследие несомненно.
Царской семье быть безразличной, считалось верхом неприличья.
А посему спокон веков святейший Князь, порой Княгиня
Под гнётом собственных оков, увековечивали имя.

Самодержавие укрепить, границы даже если силой,
Расширив, на замок закрыть.
Обогащением, приростом и реформистским ходом жёстко,
Всех неугодных приструнить.
Крамоле тоже место было и смута слухи распускала,
Интриг в дворцах всегда хватало.
И покушения случались, порою даже удавались.
Так ничего не изменив, самодержавного убив.

Благо наследники растут и сиротой народ не станет.
На трон не каждый может сесть, если традиций не обманет.
Из поколения в поколение, без права даже на сомнения.
Божий помазанник придёт, престол наследный свой займёт.

А власть всегда была единой и посему не со крушимой.
Держала всех в узде своей, будь знатью ты или плебей.
С кнутом и пряником родились, с кнутом и пряником умрём.
Россия вновь переродится, когда с монархом заживём.

Ну вот и время подошло, всем рассказать вам про неё.
В ком я покой свой нахожу, о той которую люблю.
Не так давно мы повстречались, с тех пор уже не расставались.
Я очень сильно изменился, с момента как в неё влюбился.
Все изменилось кардинально, больше не мог я жить банально.

И даже месяц не прошёл, как от жены бывшей ушёл.
Любовницу, нет не искал, лишь о любви большой мечтал.
Себя магнитом вы представьте, как он метал, мыслью заставьте,
Притягивать к себе всё то, о чём мечтаем мы давно!


Всё в декабре произошло, седьмое было то число.
Год девятнадцатый стоял, в тот день её я повстречал.
В кафе на улице сидели и на друг друга мы смотрели.
Холод пронизывал сознание, произносил я вслух признание.

И надышаться ей не мог, я сам себя, не превозмог.
Она божественна и всё, не жить мне боле без неё!
Пришёл к жене и детям тоже, правду сказал, мол я прохожий.
Мы четверть века жили вместе, каждый из нас на разном месте.

Жить начал с чистого листа, измены, ложь и суета,
Скандалы полные бранья, вдруг испарились в никуда.
Причиной был всегда в них я и виноват всегда был я.
И это правда для меня, я разницу познал друзья.

Жизнью не правильною жил, много гулял и много пил.
В компании повесой слыл, не горд я тем кем раньше был.
Тогда как было и сейчас, это как факел, что угас.
Всё можно заново разжечь, если тепло в себе сберечь.

Две жизни слились как в одну, вдохнув тепло огня в свечу.
Погасшую не так давно и всё ж не верил ведь никто.
В то, что от прошлого меня, уж не осталось и следа.
Сентиментальным был и буду, так это вовсе не беда.

Мы счастливы вдвоём всегда, будь радость то или беда.
Читаем мысли иногда, она мои, но чаще я.
Самодостаточными стали, когда самих себя познали.
Её мне очень не хватало, она меня всю жизнь искала.

Каким я буду, кем я стану, еще не ведаю, не знаю.
И не хочу предполагать, зачем же голову ломать.
На сей момент и несомненно, в плену у рифмы я смиренно.
Ночами темными и днём, пишу и этим окрылён.

Вот и решился всё ж на шаг, поведать вам любви зигзаг.
Таких историй уж не мало, в копилку нашу набежало.
Навеяло вот и сейчас строфой вам описать сей сказ.
Как только в дежавю впадаю, с пером в руке по ним летаю.

Не забегая далеко начну с рассказа своего.
Недавно это приключилось, мы в Тель Авиве очутились.
В обнимку очень не спеша, как два влюблённых глупыша.
По старым улочкам бродили, громко смеялись и шутили.

Прохожие нас примечали, улыбкой милой отвечали.
И мы в ответ им не скупились, смешинкой лёгкой откупились.
Во дворик старенький вошли, он за деревьями внутри.
Слегка пригнуться даже надо, что б не тревожить ветви сада.

И что мы видим? Лавок ряд, в них маслом пишет авангард.
Свои работы выставляют, даром сакральным щеголяют.
И мы купились на пейзаж, так одурманил вернисаж.
Очаровал и поманил, взгляд на себе остановил.

А мы не сдержанные оба, уж такова наша природа.
Нас уговаривать не надо, в спонтанности мы два торнадо.
Живём сегодня и сейчас, без фальши и других прикрас.
Любим друг друга несомненно и это чувство неизменно.

Блошиный рынок тут же рядом, нас поразил своим охватом.
Аутентичностью своей и рэпом, что крутил ди-джей.
Народ счастливый и танцует, словно на празднике ликует.
А старый лавочник стервец, нам под шумок что то воркует.

К нему на бельэтаж поднялись и в прошлом веке оказались.
Пластинку древнего винила, он в патефон вложил уныло.
И ручкой пару раз крутнув, всплакнул лишь тяжело вздохнув.
Вот так нам довелось с женой, познать историю судьбы чужой.
Тот древний дед из бутика, не отпускал нас от себя.
Всё тараторил без конца и подливал ещё вина.

Погода тоже подыграла, осенним солнцем согревала.
Вот так под ручку и гуляли, приливы с моря наблюдали.
Бриз волосы слегка трепал, я ей с лица их убирал.
И прижимая стан в пылу, мы целовались на ветру.

Её не мог не повстречать, как бы я смог тогда мечтать.
Она мой свет, мой день, мой сон, мы даже дышим в унисон.
Всё понимаем с полу слова, порою даже с озорного.
Я весь её-она моя, живём с ней как одна душа.

Мы не знаем, что будет завтра, а успеть всё хотим сейчас.
Время движется так безвозвратно, унося нас собою подчас.
Все желания скорее исполнить, воплотить свои грёзы в жизнь.
Всё хотим получить сегодня и исполнить желания каприз.

Мы не знаем, что будет с нами, мы умеем только мечтать.
Так куда наш баркас с парусами, по волнам нашу жизнь будет гнать.
На задворках бескрайних просторов, мчимся все к горизонту морей.
Утопая в багряных узорах, под закатом последних лучей.

С бумаги чистого листа жить начинаю не спеша.
Всегда куда то торопился, пока об стену не расшибся.
Сейчас всё стало по местам, чем благодарен небесам.
Лишь проведение помогло, когда прозрение снизошло.

И вот я новый человек хотя и видел прошлый век.
Еще не стар, напротив молод, но жизнью был уже надколот.
Урок сей хорошо запомню, хоть путь назад уже не вспомню.
Возврата в прошлое уж нет и не ищу былых побед.


По новому на мир смотрю и каждый день благодарю.
За то, что мне глаза открылись и жизнь в цветную превратилась.
Приобрела оттенков массу, вдохнувших душу пересказу.
О том как мысли словно птицы, диктуют строфы для десницы.

Она покорная все пишет, поток эмоций – ею движет.
И впечатлений бурный всплеск, придаст истории гротеск.
Себя другого я узнал вкусил любовь, что на повал.
А всё что было в прошлой жизни я по сусекам распихал.

Я без неё пол человека, хоть довелось прожить с пол века.
Она мне муза и жена и главный цензор иногда.
Бывает, что строфу зарубит, бывает нежно приголубит.
И дня прожить не в силах я, чтоб не смотреть в её глаза.

В них нет упрёка, нет обмана, лишь дымка лёгкая тумана,
Что застилает взгляд слезой, упавшей утреней росой.
Но не от горечи ненастья, а лишь от смеха полным счастья.
Уж коли дан нам дар такой, то пусть он будет путевой.

Ты как моря и океаны, долин залитыми лиманы.
По ним плыву в них утопаю, волнами по губам блуждаю.
Они наполнены любовью тянущейся к средневековью.
И вдохновение мне пришло, ведь право слово не само.

Всё изменилось как в рассказе, чудо подвластно даже фразе.
Так неразлучно и живём, спим ночью и гуляем днём.
Судьба свела нас не спроста, искала ты, блуждал и я.
Переродились будто вновь, открыв в себе нашу любовь.

Водя фигурой по доске, я чувствую, как стук в виске
Адреналин по мне гоняет, но разум мыслей не теряет.
Сосредоточен, но не точен, наделал и ошибок впрочем.
Теперь надежда лишь на то, что друг мой пил шато Бордо

В победу веры не теряю, пока над ходом размышляю.
И попивая свой коктейль я наблюдаю лишь за тем,
Как оппонент мой не спеша, подлил в бокал ещё вина.
А до флажка всего минута, так коротка и пресловута.

И ход уж сделан, а теперь соперник как почтенный сэр,
Должен ответить на него, но ждать ведь тоже не легко.
И время так же поджимает, оно от нас словно сбегает,
Стрелка вприпрыжку понеслась на встречу к финишу стремясь.

Цейтноты очень скоротечны, ходы должны быть безупречны,
А мы немного подшофе, на Невском в Пушкинском кафе.
Гамбит сегодня разыграли, в честь Ольги Лариной назвали.
Баталии за сей доской, ведём с партнёром не впервой.

Увлекшись в эндшпиле уже, двигаем пешки в кураже.
Секунды очень поджимают, а звук часов напоминает,
Что на доске похоже пат, нам время ставит Шах и Мат.
Такой исход был ожидаем ведь не в первой уже играем.

Ничью всей партию создав и за реванш бокал подняв,
Мирно продолжили беседу, вспомнив дуэльную победу.
И то как Ленский взяв ладью, случайной пешкой как в бреду,
Уже к шестому ходу в ряд, сдал Ольге партию чудак.
Хоть мужем Лариной не стал, в просак при этом всё ж попал.

Кем надо быть, чтоб стать счастливым?
Возможно умным и красивым.
Или богатым несусветно,
Жить на показ и всем приметно.

Правда у каждого своя,
Лишь Истинна всегда одна.
И та бывает очень ноской,
Порой скупой, порою броской.

С таким небрежным отношением,
Станем зеркальным отражением.
Приметным только нам самим
И тем кого не удивим.

Жить будем с лёгким искажением
И с мало - майским приключением.
Мир зазеркалья он прелестен
И удивительно чудесен.
Но к сожалению бесполезен.

В нём можно потерять себя
И обрести второе Я.
Стремятся все туда попасть,
Жизнь у самих себя украсть.

Счастье в нём будет неуместно,
Ведь в зазеркалье чувствам тесно.
Искаженно всё там настолько,
Что в чувствах нет большого толка.

Жить надо в мире из людей,
А не зеркальных одиссей.
Мечтать хотите так мечтайте,
Лишь воплощать не забывайте.

Всё мимо нас пройдет иначе,
Так не узнав ответ в задаче.
Кем надо быть, чтоб не прослыть,
Тем, кто не может различить.

Разница только лишь в одном,
Живём сейчас, а не потом.
И помечтать прекрасно тоже,
В конце концов мы не святоши.

Но забываться не с руки, Жизнь это не перегонки.
Не торопитесь опоздать, самих себя нам не догнать.
Потратим время в никуда и это будет навсегда.
В спять ничего уж не вернём, лишь жизнь себе мы разобьём.

Частушки, басни, прибаутки, фольклорный стиль как исполин.
Народным творчеством своим, идолов лепим из былин.
Лишь бы забвению не придать навет, что мифы правдой могут стать.
Смотря на сколько в них поверим и как их будем величать.

Заметить можно изменения не только в форме исполнения,
Но и в словах и нотном ряде и даже в радужном наряде.
Неужто мы совсем скатились и в вурдалаков обратились,
Чтоб бить челом звезде эстрады в культурно массовом обряде.

Нет проку ценности менять и субкультурой отравлять,
Аутентичностью свободной истоки наши забывать.
Уже прописано всё ране и в старых сказках, и в романах,
Жить надо правдой великанов, а не обманами профанов.

Вкус ягоды, что бы познать
И ароматом насладиться.
Не обязательно кусать,
Можно и соком утолиться.
***
Жизнь афоризмами полна
И чувствами пронизана.
Да и не сложными словами,
В них истина прописана.

Тревога нет не покидает и будоражит изнутри,
Страх пред ответом нарастает, который ждёт нас впереди.
Вопрос мучительный, тревожный и беспокоит без конца,
Зачем все люди маски носят и прячут истину лица?

Придумали себе сюжеты, пишем сценарии по ним
И напеваем те куплеты, что слушать нравится другим.
Жизнь без окрас взрывных оттенков, будет как пресная еда,
Жаль зрителям всей драме жизни нет места во главе стола.

За ширмой занавеса сцена, актёры выстроились в ряд,
Фанфары с оркестровой ямы, жизнь нашу в сказку превратят.
Костюмы, грим и предвкушение, что зритель будет ликовать,
Но к счастью или к сожалению спектакль не вернёт нас в спять.

Кому то будет по душе, а кто то тихо будет спать,
Репертуар настолько скуден, что скучно даже обсуждать.
Великолепие обмана, когда на всех одна нирвана,
Витая в ней как в облаках не ожидаем новый крах.

Она дрожит, уж не впервой
Разбужен демон слёз скупой.
Терзает, пьёт с ресниц росу,
Кусая в кровь свою губу.

Слёз женских видеть не желаем
И щёки влажные от них.
С ними мы радость превращаем,
В одно лишь горе на двоих.

Жизнь может стать не выносимой
И унесёт в кромешный ад.
Если ты вдруг в лице любимой,
Увидишь ненавистный взгляд.

В нём осуждения не будет,
Только потухшие глаза.
Разрыв в столь шатких отношениях,
Уж не исправить никогда.

Поселится в них скорбь, обида,
От безразличия пустота.
Для отношений панихида
И гробовая тишина.

Насильно мил никто не станет,
Да и без ласки нет житья.
Мужчины, берегите женщин,
Или зачем нужны мужья ?!

Лениво погружаясь в сон,
Желая просто отдохнуть.
Я мысли прогоняю вон,
Что так мешают мне уснуть.

Суфлёры стаей невидимок,
Щебечут что то в унисон.
Им любопытен поединок,
Между сознанием и сном.


Да и на утро уж не вспомню
Всё о чём думал перед тем,
Как сон пленил меня невольно,
Перенося в ночной Эдем.

Откуда в мире столько брани?
Ораторов, что рвут гортани,
Словно поющие фонтаны,
Манят людей в свои капканы.

Мозги кипят от напряжения,
Всему мы придаём сомнения.
Хочется верить всем подряд,
Но жизнь и опыт говорят,
Что пропаганда это яд.

А в обществе больным враньём,
Не сыщешь правды днём с огнём.
И это было б пол беды,
Не будь глупцами все лжецы.

Есть и другой сорт дурачья,
Те что орут почём за зря.
С кричалкой модной для себя:
Всё знаю я, всё знаю я
И прусь я только от себя,
Красивого, любимого.

Как только новый пост всплывает
И ентер лишь успев нажать.
Он даже ждать не заставляет,
Как начинает отвечать.

С такими лучше есть говно,
Они хватают ложку до
И прежде чем поймёт дурак,
Что с вкусом там что то не так.
Уж будет поздно для него,
Он превратится сам в дерьмо.

Коль любишь первым всё хватать,
Других локтями растолкать.
То будь готов в момент какой-то,
Появится еще смельчак,
Только с желудком натощак.

А лучше сразу всех в психушку
И имя Шариковы дать.
Преображенского нам в помощь,
Что бы заставил их молчать.

Там же к кроватям приковать,
Дать чупа чупса пососать.
Что б не шумели, не мешали,
В гармонии существовать.

По ходу все мы дураки,
Хоть признавать и не с руки.
А мистер факт дядька упрямый,
Порой бывает даже странный.

Вот и живём как вопреки,
Не ведая своей судьбы.
Бродя в потёмках и надеждах,
Находим в них лишь тупики.

Новый абзац в миропорядке,
Мы с вами можем наблюдать.
Он прогрессирует в зачатке,
И с ним уже не совладать.

Окон Овертона не счесть,
Они стирают разум честь.
На смену им придёт протест,
Инцесты, войны и контекст:
На людях можно ставить крест.

Всё то что раньше было норма
И воспитание с малых лет.
Осталось лишь в роли фантома,
Пришёл на смену интернет.

Морали мы надели маску,
С оскалом ненавистной лжи.
И разменяли жизнь на сказку,
С ярким названием миражи.

Самообманом развлекаясь
И обращаясь в дураков,
Гуманность мы искореняем
И превращаемся в рабов.

Так сумасбродству потакая,
Грех пишет новые догматы.
На жизнь потомков не взирая,
В которой мы же виноваты.

Рассказ сегодня будет в лицах,
Об узаконенных убийцах.
Адольфа Гитлера напомню,
Мразь эту на всю жизнь запомню.

Он умудрился осквернить,
Двадцатый век кровью залить.
И сам он вряд ли убивал,
Но пропагандой мир загнал,
В тупик и расовый провал.

К чему всё это привело?
К войне!
Добро в ней победило зло.
Какой ценой нам всем известно,
Про холокост вспомнить уместно.

А шёл как раз тридцатый год,
Альберт Эйнштейн в нём живёт.
В Берлинской главной Синагоге,
Концерт на скрипке он даёт.

Благотворительный был вечер,
В нём главный Кантор был отмечен.
Он пел тревожно и красиво.
Сердца у прихожан сдавило.
Молитва на слезу пробила,
Евреев счастьем ослепила.
А торжество последним было…

Шёл всё ещё тридцатый год,
В котором физик наш живёт.
Берлин кипит культурной жизнью,
Еврей беды ещё не ждёт.
Сто пятьдесят тысяч собратьев,
Скоро совсем на смерть пойдёт.

Погромы были лишь начало,
А иудеям ведь всё мало.
Сигнал тревожный проморгали,
В богемной жизни увядали.


Нацистов сразу не признали,
Ошибку позже осознали.
Когда шесть миллионов душ еврейских,
Бесследно навсегда пропали.

Это никто ещё не знал,
Но думаю подозревал.
Надеялись и уповали,
Что Гитлера на время взяли.

Но нет страшнее ничего,
Чем хоть не долгое, но зло.
И вот спустя всего три года,
На площади пожар, тревога.
Там книги авторов сжигают,
Шашлык литературный жарят.

Ильф и Петров, Зощенко тоже,
Сам Зигмунд Фрейд в списке таком же.
И коммунист там Карл Маркс,
Нацисты очень любят фарс.

Бабель Исаак и тот горел,
Хоть отношения не имел
К названию площади он той,
С бесславною такой судьбой.

На Опер Плац звучал паяц,
Лишь позже стала Бабель Плац.
Гейне сказал не в бровь а в глаз
Начали с книг сожгут и нас.

Сейчас хочу перенестись,
Я с вами в Мюнхен, так сплелись
Истории двух синагог.
О первой был как бы пролог,
Об этой будет эпилог.

История эта случилась,
Когда нацисты укрепились.
Они уже страной владели,
Творили в ней всё, что хотели.

Все по Адольфу ликовали
И вслед ему же зиговали.
Покушать вкусно тот любил
И в дом художника ходил.

В нём был прекрасный ресторан,
В котором Гитлер отдыхал.
За трапезой друзей встречал,
Вопрос еврейский обсуждал.

Но вот несчастье, вот беда,
По близости там же была
И синагога. Вот те на,
Бесила фюрера она.

Он Бургомистра вызывает,
Про аппетит свой намекает.
А тот не думая два раза
Уже приказ строчит зараза.
У вас жидов мол сутки есть,
Снести долой иль ждёт вас месть.

Вечером службу провели.
Всю ночь молились до зари.
С утра рабочие пришли,
По камешку разобрали.

Евреи очень горевали,
По синагоге тосковали.
И вновь не чаяли они,
О предвещание беды.

А ночь хрустальная вот вот,
Погром евреев только ждёт.
И всех могу заверить точно,
Это начало холокоста.

И геноцида зарождение,
Убили наше поколение.
не допустить бы истребления,
Израиля во всех калениях.

Не предвещало ничего
Беды и тряски от того,
Что матушка-земля устала
И наказала без сигнала.


Разверзла в ярости Титанов,
Плит тектонических спаньё,
Взмахнув из бездны океанов
На крыльях бурь и ураганов
Метнула молнии копьё.


Землетрясение как напасть,
Всегда не вовремя оно.
Пугает всех стихии власть,
Коль повезёт, так суждено.


Нам неподвластно ею править,
Мы можем только больно ранить.
Сверлить, бурить и нефть качать,
Газ, словно кровь, из вен сосать.


Ответ себя ждать не заставит
И на колени всех поставит.
Смерть и разруху повлечёт,
Людей завалом погребёт.


Кто-то останется живой,
А кто-то станет сиротой,
Семьи и судьбы разрушает,
Все планы мира нарушает.

Нам не дано, увы, понять,
Что всё мы можем проиграть.
Стихийным бедствиям неважно,
Цунами, оползень-не суть.
Наш Вавилон многоэтажный
Давно пора было встряхнуть.


Зачем себя мы истребляем,
Не любим, только презираем,
Вместо того, чтобы сплотиться
И к милосердию стремиться.


Нам нужно сосуществовать,
Не разрушать, а создавать.
То, что даровано природой,
Подвластно ей самой отнять.

Людей достойных почитайте,
Мерзавцам меньше доверяйте.
Затмившим разум бизнесменам
Не жить по нашим мизансценам.


Что будет ждать нас вместе с вами,
Узнаем лишь с колоколами
И точно будем пожинать
Плоды ошибок мы опять.

Ведь ничему не научившись,
Ни капельки не изменившись.
Посеем снова урожай,
Который хоть не пожинай.

Я предлагаю всем сейчас,
Остановить свой бег на час.
И взгляд назад наш повернуть,
Чтоб прошлому в лицо взглянуть.

Там всё написано о нас,
Какими были мы подчас.
Кто есть уже мы видим сами,
А завтра уж не за горами.

Что будет ждать в дальнейшем нас,
Всем предстоит узнать в тот час.
Когда возврата уж не будет
И проигравших не осудят.


Жаль, не решаем за себя,
Тем самым жизнь свою губя.
Доверив судьбы поколений
Тем, кто нас губит без сомнений,
Не испытав и сожалений.


Ведь на хороших и плохих,
Мир разделяет позитив.
Чем меньше в жизни негатива,
Тем больше к радости позыва.

Не распуская цепь добра,
Огородим себя от зла.
Чтоб нашим детям не пришлось,
Закончить жизнь сигналом SOS.

Сам лично Вайкуле не знаю,
А по Симу и не склоняю.
Лишь лёгкое не понимание,
Вносит разлад в моё сознание.

Услышать мне пришлось на медни
И это нет, увы не сплетни.
Что Лайма СССР кормила,
Ну не певица, а раб сила.

Ну просто Мамка героиня,
Латвийская дева Мария.
Грудью кормила всех поди,
Ток по размеру не суди .

Может она ввиду имела,
Что в варьете когда то пела .
Там Паулс - Резнику шептал,
Кабак с Таверной ей причал.

Песни самой себе писала,
Пластинки тоже выпускала.
Сама же ими торговала,
Сама же их и раскупала.

Народ чужой кормить мечтала,
Я ж говорю она святая.
Себя в работе угнетая,
Стала как шпрота, но худая.

На родине ей суд грозит,
За поддержания врага.
В РФ она иноагент,
Карма порой очень строга.

А за труды на благо мира,
Дадим ей премию пломбира.
Орден сутулого вручим,
Доской почёта закрепим.

Ей взять бы с полки пирожок,
Чтоб сил набраться на скачок.
Ещё есть много в НАТО стран,
Будет Всемирная Маман.

Себя поэтом не считаю,
Хоть с рифмой и легко играю.
Поэзия в ней глубина,
Познать ее хочу до дна.

Проникнуть в глубь,
Понять всю суть.
Взлететь и крыльями взмахнуть,
На землю сверху , чтоб взглянуть.

Нет ангелом быть не желаю,
Предпочитаю птичью стаю.
В мире животных нет раздора,
Вокруг цветёт нарядно флора.

А я ещё хочу как море,
Плескать волною на просторе.
И не кому не подчиняться,
С природой в унисон сливаться.

Ещё я ветром стать мечтаю,
Да хоть Гольфстримом в океане.
Лишь бы потом с пером в руках,
Переложить на лист в словах.

Такие громкие слова,
Родители, брат и сестра
И Родина там же была,
Пока весь мир, сходил с ума.

Меня вы можете не слышать,
Но как вы можете не видеть?
Того, что с нами происходит,
Нас материальный мир угробит.

Духовность с каждым днём теряем,
Этим конец свой приближаем.
Меня не многие услышат,
Только лишь те кого колышет.

А тем кому же наплевать,
Не стоит уши напрягать.
И не смотрите на меня,
Правда и честь мои друзья.

Я тоже искренность ищу,
Во лжи, что очень не терплю.
И вам желаю всем начать,
Самим себе хотяб не лгать.

Попробуйте хуже не станет,
Может быть, что то поменяет.
А если нет то не беда,
Хотел озвучить я себя .

Ефим Шифрин такой один,
Юмора мира господин.
И драмы жанр ему подвластен,
Он гений театральной маски.

Голосом нет, не соловей,
Поёт, обычно, как еврей.
Зато души, хоть отбавляй,
Нахим, он дядька раздавай.

Из глубины своих талантов,
Сейчас он достаёт атланта.
Свою скульптуру не закончит,
В спорт зале постоянно точит.

Его улыбка подкупает,
Искренность охмуряет.
Чуткость его, людей смущает,
Он всех в себя вокруг влюбляет.

И не любить его нельзя,
Он дарит счастье нам всегда.
Себя не капли не жалея,
Судьбу он выбрал лицедея !

Ветром ветви наклоня
И срывая лист с куста .
Белой дым кою мороз,
Захватил мои края.

Лужи стали зеркалами,
Лёд накрыл их как руками.
Тонкой корочкой стеклянной,
Хрупкой очень и кристальной.

Небо тоже словно пух,
Вид захватывает дух.
Ворожит и завлекает,
Снег уже вот вот повалит.

Всё на миг как замирает,
Словно что то предвкушает.
Или может приглашает ?!
Зима осень провожает .

Мысль материальна так и знай,
Дурного людям не желай.
Она достигнет своей цели,
Именно так как вы хотели.

И тут сработает закон,
Он и хороший и плохой.
То что другим ты пожелаешь,
Взад бумерангом получаешь .

А для защиты у меня,
Стратегия очень проста.
Не нападать и обзываться,
А только мило улыбаться.

И это тоже вас спасёт
И никогда не подведёт.
Прежде чем силу применить,
Попробуй к людям добр быть.

Добрей поступка в жизни нету ,
Чем дать прощение человеку.
Так сразу две души спасаем,
Когда кого то мы прощаем .

Чувство коварное как зависть ,
Людей толкает лишь на гадость.
На подлости и на коварство,
С кривыми зеркалами царство.

Умерьте пыл и приземлитесь,
Добром своим только делитесь.
Завистника удел не прост,
Сожрет его своя же злость .

Ошибки надо совершать,
Но непременно исправлять.
Так же и в жизни происходит,
Упавший духом встать не сможет.

Есть кто останется лежать,
Видно им нечего терять.
И я не стану им мешать,
Смогу чем, буду помогать.

А есть кто встанет , отряхнется ,
И будет дальше продолжать.
Дух надо только укреплять,
Так крепче на ногах стоять.

Я не поэт, только учусь,
Услышанным быть не боюсь.
Хоть способ выбран не простой,
Он был подарен мне судьбой.

Поэзия так глубока
И в тоже время высока.
Безумно красочна она
И музыкальна без конца.

Тут и оркестр вальс играет,
Дам кавалеры приглашают.
И войны тоже начинают,
Миром всегда их завершают.

Дуэль стихами описать,
О куртизанках рассказать.
Историю большой любви,
В страфе красивой записать.

Фантазии свои ловлю,
На лист бумаги их кладу.
Художники картины пишут,
Моя душа словами дышит.

Война снарядом прилетела,
Взрывом Европу всю задела.
Осколки разные бывают,
Есть ранят , есть и убивают.

Шрамы на вечно оставляет,
А детям психику ломает.
Как сложится у них не знаю,
Постравма штука не простая .

Прежде чем войны начинать,
Противники должны бы знать.
Что победителей не будет,
А мертвым просто наплевать.

Родные будут горевать,
Горькие слезы проливать.
Нам не нужна была она,
Будь проклята эта война .

Обман всегда бьет по мозгам
И равнодушие в списке там,
А остальное наплевать,
Смогу и сам я совладать .

Советам следуя дедов,
Чтить память мы должны отцов.
Родителей лишь почитать,
Нам не дано их выбирать.

Хотите правильными слыть,
Начните правду говорить.
Ложью прослыть можно глупцом,
С правдой ты станешь мудрецом .

Заметка.

Богат не значит, что умён,
Умён не значит, что богат .
Гордиться счастьем надо брат,
И тем , что ты душой богат .

О да, виновен я лишь в том,
Что потерял покой и сон.
Копья мне Кира не хватает,
Что Вавилон этот раздавит.

И не к чему не приведёт,
Раздор и хаос, воинов рог.
Не лучше ль песни петь, плясать,
Через костёр босым сигать.

Частушки, басни, хохотушки
И анекдоты почесать.
К утру россы с травы собрать,
Губы любимой целовать.

Но нет нам надо воевать,
Не созерцать, а убивать.
Я это не могу понять
И точно не готов принять.

Что предпочтение отдаём,
Мы деньгам, в этом ли покой?
Я вижу в этом лишь беду,
Алчность, жестокость не приму.

И не понять мне никогда,
Людей, что радует война.
И только лишь больным умам,
Кайф доставляет "смерть врагам" .

мы по сусекам распихали,
все то, что людям раньше врали.
сейчас пойди ка поищи,
то что не сделал от души .

Родиться мне наивным сталось,
Страдал при этом я не малость.
Принёс страдания другим,
За, что был сам собой виним.

Свою же участь проклиная,
Родных и близких забывая
Я повторял «ошибку» вновь,
Раздаривал свою любовь.

С сентиментальностью глупца,
И верой в искренность творца.
В стремление всем помогать,
Пытался время обогнать.

Увы иль к счастью я не знаю,
Как помогал, так помогаю.
И времени не обогнал,
Но торопиться перестал.

12.2022

Борьба и внутренний надрыв,
К движению вперёд порыв.
Искать себя, там где нас нет ,
Потомкам передать завет.

Нам истину найти дано,
И Жизни суть понять зерно.
Не в болтовне и в рассуждениях,
Запомнимся мы в поколениях.

А тем, что смысл утеряли,
И как кроты слепые стали.
Нас с вами сталкивают лбами,
Пора уж думать головами.

Готовы глотки рвать друг другу,
Оденем скоро все кольчугу.
И превратимся в челобитных,
К обогащению ненасытных.

Счёт в банке станет нам доспехом,
Унизить ближнего-успехом.
Чревоугодием блестеть,
Эпоху этим отражать.

Да я ношу порой тельняшку
И даже верю в чебурашку.
Он с детства был мои кумиром
Такой ушастый, добрый, милый.

Наивный малый как и я
И верит в дружбу навсегда.
И страха вовсе не внушает,
Улыбкой нас в себя влюбляет.

И Гена крокодил прелестный,
Лабух с гармошкою известный.
Для всех детишек перший друг,
Любят зелёного вокруг.

Они нашли друг друга в раз,
Я помню тот кинопоказ.
Фурор у взрослых смех детей,
Не было мультика добрей.

Спасибо Чебурашке с Геной,
Душе их доброй, широченной.
Они нас с детства покорили,
И навсегда в себя влюбили.

В чём согрешило поколение?
Дарованному вызволение.
В том что не слушали наказов,
Дедов и бабкиных рассказов.

А что в наследство передать,
Если мы так не взять не дать.
Не научились не чёрта,
Офертам нашим грош цена.

Видно грядёт большой конец,
Глубок останется рубец.
Ведь балом правит Сатана,
Нынче в почёте он сполна.

Руку кормящую кусать,
Разумным людям неподстать.
А дуракам ли ж бы лизать,
Сапог что будет их пинать.

Войною проклятых людей,
Ждёт ад за тысячи смертей.
И оправдания нет тому,
Кто спутал бизнес и войну.

Те кто зомбируют так лихо,
Им то как раз живётся тихо.
И финансируя шумиху,
На бой толкают повариху.

Сценарий каждой заварушки,
Придумывают люди врушки.
А исполняют дураки,
Из страха на перегонки.

Да с исполнительностью резвой,
И с вкусом крови повсеместной.
Они и так уж замарались,
Когда на это подписались.

И нет назад уже пути,
Как только задом не крути.
И реверансы не помогут,
В тот миг как вам контракт расторгнут.

А в ситуации такой,
Сложно понять кто свой чужой.
тут должно честь не утерять,
И самому себе не лгать.

Народ ведь точно не простит,
Когда устроит аудит.
И проклянёт на поколения,
За ужасы и преступления.

Словцом не лестным вспоминая,
В иноагенстве обвиняя.
На суд как скот вас будут гнать,
И несомненно обвинять.

Так повторялось уж не раз,
Не новость это – пересказ.
Напоминание о том,
Что был Гоморра и Содом.

Воют серены, воют снаряды,
Стонут от боли в окопах солдаты.
Матери, жёны и дети войны,
Покоя навечно они лишены.

Жизни убитые семьи разбитые,
Сирот и беженцев слёзы пролитые.
Горе и ненависть всюду цвела,
Суть мироздания сжигая дотла.

Я в чём то точно ретроград
И впрочем, этому я рад.
Порою это помогает,
Ну, а бывает, что мешает.

Не научился я вилять,
Лгать, так же слабых обижать.
Да и людей не подставляю
И мирно споры все решаю.

Нет проку в ругани и брани,
Они доводят нас до грани.
Откуда нет возврата боле,
А я не перекати-поле.

Подстраиваться не умею,
И с барских плеч манто не мерю.
Не посягаю ни на что,
Не лезьте только мне в нутро.

Душу мою не теребите,
Добро в себе не берегите.
Улыбку всем всегда дарите,
И ближнего как я любите.